Дорогами бродячего цирка, или История за историей

[бабка Гульда >>>]

Много лет скитается по дорогам труппа Алессандро Момуса. Города, замки и деревни многих стран помнят четыре больших, пестро раскрашенных фургона.
В первом едут лишь два человека -- сам хозяин с дочерью. Но в фургоне не повернуться -- он до крыши забит реквизитом. Главным образом дешевым или самодельным.
Дочка охотно убежала бы из-под бдительного ока папаши во второй фургон, где прямо на полу, на тюфячках, устроилась женская половина труппы. На потолке пристроены занавески. Если их опустить -- каждая из женщин словно в своей комнате. Но занавески почти всегда подтянуты к потолку: вместе -- веселее!
Так же -- в тесноте, но не в обиде -- едут в третьем фургоне мужчины труппы. Почти все, кроме двоих укротителей.
Оба дрессировщика устроились в последнем фургоне, половину которого занимает клетка с медведем. А еще там весело катят молодой кабанчик, обезьянка и беспородный пес по кличке Дофин.
Да и сами лошади -- все четыре -- тоже артисты. Не только возят фургон, но и проделывают разные трюки на потеху невзыскательной публике.
Так и скитаются циркачи по свету -- в жару и в холод, в дождь и в грязь. На зиму перебираются к югу, летом откочевывают в северные страны. Не сытная у них жизнь, зато дружная и полная приключений.
Если записать их, одно за другим, получится толстая книга.
Попробуем же перелистать страницы этой ненаписанной книги.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
ЗНАТНАЯ БЕГЛЯНКА

День склонялся к вечеру, небо затянули нехорошего вида тучи, а до постоялого двора было далеко. Поэтому бродячий цирк остановился на привал прямо в лесу -- неподалеку от дороги, у лесного ручья, на землях графа ар-Леда. Поглядывая на небо, актеры поспешно выпрягали лошадей и собирали валежник, надеясь приготовить горячий ужин до начала дождя.

А в это время на постоялом дворе прижалась к стене бледная, в кровь закусившая губу девушка. Она была потрясена подслушанным разговором, который грубо и бесповоротно зачеркнул ее последнюю надежду...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 3-07-2006, 22:17

[Момус >>>]

Ночевать решили на большой поляне. Дорога приглашающее выгнулась, словно слегка недоумевая, отчего смешные люди не следуют дальше, но никто не внял этому призыву.
Лошади лениво щипали траву, да помахивали хвостами, отгоняя докучливых комаров, которых в преддверии грядущего дождя было вдвое против обычного.
Сумрак приближающейся ночи заворачивал угасающий день в нарядную обёртку, только вот не было ребёнка, которому можно было бы вручить такое чудо.
Лето уже вступило в пору зрелой женственности. Над землей, в ароматах созревших яблок-дичек и в звонком пении птиц – царил август. А ещё пахло тем напряжённым испуганным воздухом, который всегда бывает перед летним ливнем.
Момус потянулся, с неудовольствием и лёгкой грустью ощущая тяжесть лет. Надо всё-таки было остаться на ночлег в том селе. Хотя всех преимуществ, что трактир с дрянным прогорклым пивом. Правда тому, у кого двое суток в глотке кроме родниковой воды… Да ладно.
Стоит задуматься о дальнейшем. Ещё пара месяцев и надо поворачивать назад, к морю. А там и на юг. Хорошо бы конечно тенты на фургонах подновить. Да и краски уже не столь яркие. Да ещё… и ещё… и …
К морю. Туда где народ весел, даже когда нужно плакать. Где всегда найдётся звонкая монетка, для артиста. А в кабачках – стаканчик андалийского, для уважаемого синьора.
И никаких осенних гастролей, как тогда, в Сиалусе. Даже вспомнить страшно пар от разгорячённых зимней дорогой лошадей, пар изо ртов замерзающих в полотняных фургонах людей. И даже медведь цирковой, уж на что северянин, а тоже был не в восторге – Олаф впервые с трудом находил с подопечным общий язык. Хотя какой там язык да ещё общий с медведем.
Цирковой люд тем временем занялся привычными делами. Филя, под чутким руководством Катрины выпрягал лошадей отводя их к ближайшему ручью.
Из, названного насмешником Эриком женским, фургона выпрыгнула Нира, костеря на того все корки.
Опять чего-то не поделили! Костром занялся… Ну конечно, Огневик никому не уступит почётного права разжигания огня.
Маленький мирок бродячего цирка… Целый мир, если вдуматься!

...Опять разболелось колено. В последнее время это случается всё чаще и чаще. Годы пока ещё осторожно, но всё настойчивее стучаться в твои окна, да Спиридон. Хотя какие у фургона окна. И эта привычка разговаривать с самим собой, когда тебя никто не видит… И пейзанки, которые раньше строили тебе глазки, сейчас улыбаются и убегают дальше.
Ты стареешь, Спиро. Я старею!
Всё чаще я просыпаюсь по ночам и гляжу бессонными глазами в то матерчатое небо, которое бессменно висит надо мной. И бегут перед моим глазами волны с пенными барашками и играют на них блики. И врывается в память гул морского прибоя, о причалы. И плывут сквозь ночь рыбачьи лодки, уходя в море, на берегу которого я когда-то родился.
Алессандро Момус… Деус великий, не мне… не о себе…
Я смотрю на своих товарищей, словно полководец на маленькую, но победоносную армию. Деус, ты видишь всё, насколько ещё хватит полководца. Я двуличен, прости меня. Я взываю к тебе, а сам мечтаю о кружке пива. Хотя бы той разбавленной дряни, которую предлагал хозяин постоялого двора.
Взять себя в руки. Ну ка. Брависсимо Момус. Представление начинается. Туш.

Сообщение отредактировал Момус - 3-07-2006, 22:15

[Мелетун >>>]

Первым делом после того, как выбрали место для ночевки, Катрина занялась лошадьми, которых следовало оберегать и хранить как зеницу ока, ведь если падет хотя бы одна из них, то цирк не сможет двигаться вперед, навстречу новым выступлениям.
Напоив лошадей с помощью Фили, Катрина попросила потом их стреножить, чтобы те не смогли убежать ночью, и проверить, все ли в порядке с копытами у животных, и, если с подковами что-либо не в порядке, перековать лошадей.
Зная, что Филя позаботиться о лошадях, Катрина отправилась к Огневику, который разводил костер, чтобы после успешного начинания помочь в готовке.

[бабка Гульда >>>]

-- Я зачем сушила малину? Нет, я спрашиваю: зачем я сушила малину? Чтоб заваривать ее зимой, если кто простудиться вздумает? Или для того, чтоб ее сожрала твоя лохматая скотина, которой лень добрести до ближайшего малинника?!
Нира, подперев руки в бока, стояла у "звериного фургона". Вид у нее был такой, что отступила бы в панике дюжина бывалых наемников.
-- Олаф, не прячься! Я знаю, что ты меня слышишь! С какой стати ты вздумал угощать свою зверюгу моей малиной? Я для нее ягоды собирала, а? Тебе, видите ли, побаловать медведя захотелось, ты, звериный герцог!..
Голосом Ниру Деус не обидел: выцветший тент трепетал, как под порывами ветра.
В ответ из фургона рявкнул медведь.
-- А тебя, прожора, не спрашивают! Слопал малину, сладкоежка, так помалкивай! Не суйся в чужой разговор!.. Эй, Олаф, выходи!

[Мора >>>]

Джилл вгляделась в темнеющее небо и вздохнула. Намечалась гроза. Танцовщица сидела на поваленном ветром дереве и лениво болтала ногой, наблюдая за работой друзей. Все были заняты делом, на Змейку (так Джилл частенько называли в труппе) никто не обращал внимания. Решив, что было бы полезным заняться общественной работой, Джилл соскочила со ствола и огляделась. На полянке работников и так хватало, поэтому танцовщица тихонько удалилась в сторону леса: наловить лягушек для своих змей да заодно нарвать чего-нибудь съестного.
Лес притих в ожидание грозы. Лишь изредка перекрикивались одинокие птицы. Ветви высоких деревьев грозно нависали над головой Змейки. Они казались исполинскими колоннами, поддерживающими своды из грозовых туч. Вдалеке раздался приглушенный удар грома. Джилл поежилась. Живность в лесу, казалось, вымерла. Лягушек не было и в помине. Зато Змейка наткнулась на дикую яблоню. Ярко-красные плоды на ней хоть и не были крупными, но оказались очень сочными, правда, с кислинкой. Съев с удовольствием пару яблок, Джилл принялась забивать ими тряпочную торбу собственного пошива. Перекинув полную торбу через плечо, девушка собралась повернуть к лагерю, но ее внимание привлекло какое-то шевеление в траве. Подняв ближайшую палку, Змейка тыкнула ей в шевелящуюся траву. Раздалось шипение.
- Всего лишь змеи. – Сказала в пустоту Джилл и раздвинула руками траву.
Три змеи свились в клубок. Две из них явно были обыкновенными ужами: черные с желтыми точечками на голове. А третья змея… Такой танцовщица еще ни разу не видела: длинной в два локтя, с красными глазами и абсолютно белого цвета. Даже не задумываясь, ядовитая змея или нет, Джилл схватила шипящий клубок. Драчливые ужи оказались на земле и спешно скрылись в высокой траве. Белая змея тоже пыталась вырваться из крепкого захвата танцовщицы. Змейка с интересом изучала такую невидаль и пришла к выводу, что это просто уж, только почему-то белоснежный. Радуясь своему улову, Джилл поспешила к лагерю.
Выйдя на поляну, Змейка направилась к костру. Поставив торбу с яблоками на землю, Джилл объявила:
- Угощайтесь, яблоки – объедение!.. Кстати, у нас новый артист! – Змейка подняла ужа над головой, чтобы его все видели, - это простой уж. Только Деус знает, почему он белый. Думаю, зверь приживется у нас! Красивый-то какой!..

Сообщение отредактировал Мора - 3-07-2006, 23:05

[Призрачный волк >>>]

Огонь… с одной стороны это просто слово… Слово, да? Только слово? В этом слове целый мир, но никто его не сможет объяснить, никто не сможет объяснить что такое огонь… раньше ему поклонялись, кто-то считает его символом благодати или гнева божьего, кто-то просто другом любого путешественника. Как можно описать что такое огонь? Тлеющий фитилёк свечи, пламя костра, большой лесной пожар. Это огонь, всё это. Он даёт жизнь и он же её отбирает… можно ли его сравнивать с богами? Неизвестно. Огонь более реален и не менее непостижим чем любой из богов…
Огневик вздрогнул, оторвал-таки взгляд от завораживающего танца пламени и подбросил заранее заготовленного хвороста и поленьев, чуть улыбаясь. Он знал, что при этом неверном свете выглядит как дух, но не как человек. Илок еле слышно вздохнул, достал флейту и заиграл медленную задумчивую мелодию, вспоминая все те ночи, проведённые вот так, у костра, посвящённые обучению. «Ворон, учитель мой, я многому тебе обязан… ты многое мне показал и открыл…» - думал Огневик, играя на деревянной флейте, подарке учителя. Вечер только начинался и впереди была вся ночь…
Игра его не прервалась даже в тот миг, когда вернулась торжествующая Змейка с "новым артистом". Илок встретил появление обоих пожиманием плечами, есть хотелось не так чтобы сильно, но терпимо, а змея... что ж, главное чтобы она никого не покусала, а в остальном... да пусть живёт, жалко что ли? Это не его, Огневика, заботы...

[Laelar_Dalharil >>>]

Мирабель была погружена в свои мысли. Когда обустраивали лагерь, она весьма отстраненно реагировала на остальных, нехотя выполняя чьи-то указания из серии подай-принеси.
Девушка еще злилась на себя из-за последней репетиции. Всего лишь тень сомнения, едва дрогнувшая рука – и тонкая цепь с закрепленным на конце горящим шаром меняет траекторию, задевает вторую, вся конструкция летит в дорожную пыль, сопровождаемая бранью хозяйки. Ей бы успокоиться, да с мыслями собраться, глядишь, и дело бы лучше пошло. Но раздосадованная циркачка не желала прерываться и совершала ошибку за ошибкой, да за отведенное время так и не смогла совладать с эмоциями.
Вся надежда была на этот вечер, но, похоже, собирается нешуточная гроза.
Мирабель так и бродила по поляне с кислой физиономией, пиная камешки и срывая травинки, когда из лесу вернулась Змейка, да не просто так, а с целой котомкой яблок и… новой змеей. Что ж, у каждого своя страсть.
А яблоки-то загляденье! Маленькие, кругленькие, так сами в руки и просятся. Просто чудо, а не яблоки!
Мирабель не надо было приглашать дважды. Быстрое движение рук – и вот несколько плодов уже кружатся в воздухе, а сама Мирабель пританцовывает, насвистывая под нос какую-то мелодию. Оказывается, не так много надо, чтобы вернуть себе бодрость духа.

[Hinode no otome >>>]

Еще один день подошел к концу. Инесса нехотя поднялась со своего места в фургоне, распрямила затекшую спину. Женщины уже высыпали наружу, откуда-то слышались голоса и веселая перебранка людей, вырвавшихся на свободу после нескольких часов заточения в душном фургоне. Инесса подошла к краю настила и медленно, осторожно спустилась на землю. Удивительный сегодня был воздух. Словно вся сладость отцветающего уже лета была собрана в нем. Как жаль, что Андалию они увидят только зимой! Ни в одной стране нет таких жасминовых садов, и северное море никогда не пахнет так, как теплые прибои юга. Инесса искривила губы в нерешительной полуулыбке - воспоминания вызывали грусть, но грусть эта была приятна.
Когда женщина поравнялась с последним фургоном, под ноги ей бросился комок светлого меха. Дофин, как всегда, соскучившийся за время разлуки, юзом ходил вокруг Инессы и выражал свои эмоции настолько громким лаем, что временами даже слов Ниры не было слышно. Клоунесса наклонилась, чтобы потрепать загривок пса - такое выражение привязанности одновременно и смущало и радовало ее.
- Тихо, тихо, малыш. Так еще и меня с ног собъешь. Тут я. Пойдем с тобой траву рвать?
Понял ли ее Дофин, или просто угадал знакомые интонации, но вскоре уже придорожный кустарник вздрагивал от звонкого лая, а сквозь просветы в листве тут и там виднелись клочки светлой шерсти. Неискушенный наблюдатель мог бы подумать, что там десяток собак. Намного медленнее добралась до леса андалийка. Дофин поприветствовал ее очередной порцией лая и опять скрылся в кустах. Здесь, в лесу, темнело быстрее, и Инесса прощупывала каждый шаг. Зайдя достаточно глубоко, подозвала собаку.
- Дофин! Ищи адский корень. Адский корень ищи!
Особенность Дофина запоминать слова она обнаружила уже очень давно. Когда девушка только подобрала его голодным грязным щенком на улицах Деладены, пес уже прекрасно различал "Иди сюда" и "Пошел вон", сказанные когда угодно и как угодно. Вскоре он уже понимал множество других команд, сказанных или показанных ею, команд, часто незаметных нетренированному глазу. Умная собака вскоре стала единственным другом Инессы и основным элементом ее немудреного представления. Вот и сейчас, порыскав по кустам, Дофин залаял ровно на том месте, где произрастала целая семья чахлых кустиков с массивными корявыми корневищами, прозванных в народе "адским корнем". Так же безошибочно он нашел и заросли беляники, и даже куст мелиссы для чая. А потом и вывел Инессу прямо к стоянке, несмотря ни на темноту, ни на беспорядочность их поисков.

[Hideki >>>]

Эрик прогуливался мимо фургонов, медленно потягиваясь, разминая свои затекшие от безделья суставы и разогревая мышцы. Нельзя запускать тело, которое тебя кормит. Хм? Звучит пошловато, но это факт. Жители бродячего цирка уже занимались своими делами, а значит, и его сейчас напрягут что-то делать. Момуса еще не было видно, значит можно немного похалявить и заняться любимым делом. Кто же сегодня будет его жертвой? И ответ пришел сам собой. Нира орала на медведя, а значит, была достаточно взвинчена для его острот.
- Нира, ты рано начала орать. Медведь на представление и так придет. Его зазывать не стоит, - Эрик подошел к девушке и, склонившись к ее голове, прошептал на ухо. - Ну, съела скотинка ягодок не много, что с того. Вон, лес кругом. Мы можем сходить вместе и набрать еще, а?
Сказал и тут же отпрыгнул на пару шагов назад. Крутой нрав Ниры он знал, а уж как она умеет орать и подавно. Аж уши закладывало.
Встав на руки и скрестив поднятые вверх ноги, он сделал задумчивое лицо.
- А так, Крапива, ты смотришься гораздо лучше, - Эрик прошел несколько шагов на руках и снова встал, смотря на Ниру. – Вот смотрю и удивляюсь, как ты с твоим языком и не работаешь со Змейкой. Вы бы обе поладили.

[Bishop >>>]

Фургон перестал раскачиваться и подпрыгивать на ухаба; значит, конец сегодняшнего пути, Кунаи открыл глаза, молча выскользнул наружу. Потянулся, разминая затекшее от долгого пребывания в неподвижности тело. Справедливый закон бродячей компании «не работаешь – последний на раздаче еды» он признавал и не оспаривал, но – делал из него свой вывод. И, следуя выводу, не принял участия в общей суете, деловитой, ежевечерней, но все-таки суматохе. Прихватил из повозки кожаную перевязь с короткими ножами – не теми, что брал на выступления, те были тяжелый, большие, неудобные в работе, некрасивые, к ним он долго привыкал и все равно каждый день требовал очередных тренировок, а легкими, удобно ложащимися в ладонь, единственная вещь, что осталась ему с прошлой жизни и дала имя.
Кунаи перешагнул границу между оранжевым светом костра и предгрозовой темнотой и пошел прочь от большой поляны, подальше от шума и смеха.
Его хватятся - если вспомнят – много позже, а спохватившись, махнут рукой; не маленький, сам о себе позаботится. Кунаи рассмеялся. Если не возрастом, то ростом в труппе он действительно был самым маленьким. В этой варварской земле ниже него только дети и карлики.
Азарт, что охватывал его спутников по вечерам, Кунаи был недоступен. Он знал, что привлекает зевак одним своим видом, что... слово, которым его называют, ему не выговорить вовек, и добросовестно отрабатывал свой кусок – до недавнего вечера, когда девице-ассистентке вздумалось завизжать для пущего эффекта... Baka.
Он замер в тени большого дерева, переждал, пока Джилл поймает очередную змею. Вот странная – таскать с собой то, что можно съесть на месте. А затем двинулся дальше. Ноги в мягкой обувке – носить тяжелые башмаки Кунаи отказывался наотрез – бесшумно ступали по земле. Он перестал быть человеком, превратился в безголосую тень, серый призрак без знания, чувств и привязанности. В того, кем на самом деле стал, когда очутился здесь, странник на странной земле.

[бабка Гульда >>>]

Нира легко и непринужденно переключилась на нового собеседника. Тон немного сбавила (потому что всерьез на Эрика не злилась), но голос все же остался резким и пронзительным:
-- Во-во, правильно, постой на руках, может, мозги в голову из другого места переместятся... По малинку со мной захотел, а?
Ну, разве что завести тебя в малинник да в кустах и оставить, чтоб обратной дороги не нашел!..
Тут перед женщиной мелькнуло воспоминание. Глаза ее стали серьезными, задумчивыми. Голос снизился, как она считала, до заговорщического шепота (то есть примерно до нормальной громкости).
-- Слышь, Эрик... насчет прогулок по лесу... если вы с парнями вздумаете по лесу сегодня-завтра побродить, то можете сегодня-завтра подбить глухаря или зайца. В общий котел.
Хоть собеседник и продолжал стоять на руках, на его лице явно читалось удивление. Еще бы! Всякая охота (даже мелкая) бродячему цирку была строго-настрого запрещена. Все леса кому-нибудь да принадлежали, а лесники, сволочная порода, везде и всюду не любили бродяг. Так и норовили возникнуть возле вставшего на привал цирка да запустить глаз в котел: не запрыгнул ли туда заяц из господских угодий?
Правда, циркачи все-таки охотились, но втихаря, с опаской и лишь тогда, когда труппе было совсем нечего есть. Кому охота из-за паршивой тетерки угодить в замковое подземелье?..
Нира села на траву, глянула в перевернутое лицо Эрика.
-- Это земли графа ар-Лейда... то есть были... В той деревне, что мы утром проехали, нам сказали, что граф обвинен в измене, а имущество его конфисковано. Пока еще в столице разберутся, пока кто-то из вельмож выклянчит у короля такую подачку... Они бесхозные, эти леса! А значит, и лесники из кожи вон лезть не станут. Не для кого им пока стараться!

[Hideki >>>]

- Охота? – Эрик подпрыгнул на руках, перевернулся и мигом оказался на ногах. – Охота в графских угодьях? А почему бы и нет.
Эрик почесал затылок. Кого бы взять с собой, что бы и охотник был хороший и время весело можно провести. Клоун? С этим занудой он еще разберется. Тупоголовый силач Филя в роли напарника не подходил. Тогда кто? Нужен человек, хорошо владеющий оружием. Эрик про себя усмехнулся. Он владел оружием хорошо, но это другой случай.
Кунаи! Ответ пришел сам собой. Кто еще лучше метателя ножей сможет подбить белку на лету или бегущего зайца.
- Говоришь, что земли графа ар-Лейда? – Эрик прокрутил в памяти это имя, но нужной, а точнее важной информации об этой персоне он припомнить не мог. Значит все нормально. – Да, запросто. А из шкурок белок я сошью тебе шубку, что бы в зимние холодные времена было теплее коротать ночи…в одиночестве. Если, конечно, ты не захочешь их скоротать со мной.
Сказал и бросился бежать, надо было найти метателя ножей и побыстрее. Подбежав к мужскому фургону и отворив дверь, он заглянул внутрь, но Кунаи там не было. Закрыв дверь, он отошел от фургона.
- Опять этот прохвост играет в прятки. А мне его искать? – Эрик покрутил головой, но лес кругом, а где искать Кунаи он не знал. Поэтому, доверившись своему чутью, он закрыл глаза и покрутился вокруг своей оси то в одну, то в другую сторону. Открыл глаза и…
- Вот туда я и пойду, - сделал шаг и вспомнил, что в лес лучше ходить вооружившись. Быстренько вернулся к фургону, залез в него и, покопавшись в своих вещах, нашел парочку простеньких, но острых кинжалов. – То, что надо.
Через несколько минут он уже брел по лесу. Прислушиваясь к любому шороху и присматриваясь к любому движению он пробирался все дальше вглубь графских угодий.

Сообщение отредактировал Hideki - 4-07-2006, 15:23

[Латигрэт >>>]

Я всегда любил лошадей. Хвостатые, теплые, добрые и с огромными глазами, что выразительнее даже очей Катрины – хотя ей об этом лучше не говорить. Катрина, она странная, хотя такая же добрая как и ее лошади... Кстати, зачем было меня лягать?.. К тебе обращаюсь, лопоушка. Брала б пример с чернявой, вот кто давно понял, что точить подковы проще о фургоны.
Она странная, что часто разговаривает с нами – мной и лошадками, - но когда впервые дождалась ответа, очень удивилась. Зачем, спрашивается, тогда говорила? Хотя лошадок любит тоже как-то странно. Рассказывает про других скакунов, у которых у ноги длиннее, и хвосты пышнее, и глаза еще краше. А про нрав ни слова. И где эти длинноногогривые тоже молчит. Зачем любить кого-то далекого, да еще за что-то? Лопоушка, не подлизывайся, все равно я тебя стреножу. Какая балда тебе сказала, что мои волосы вкусные?..
Оставив кобылке клок шевелюры (которую она, убедившись что путы никуда не делись, быстро выплюнула), я угостил Ночь метелкой и взглянул на копыто. Чернявая обижено цапнула за ухо – не нравиться ей, когда без спросу за ноги хватают. Впрочем, это никому не нравиться, разница только, может ли обиженная потом лягнуть, или просто надуется.
Меня не лягают.
Кстати, о дующихся. Нира тоже странная. Лягнуть может, а все равно только шумит. Хотя, конечно, шумит от души. Правда, никогда не понимал, почему – все равно ведь косолапый ничего не вернет. А малины в самом деле вокруг...
Вокруг…
Малины...

Уф. Эти красивые, странные, добрые и очень озабоченные всем подряд девушки иногда просто сводят с ума. Тоже как кобылки – лягнут мимоходом, и не посмотрят что подкованные. Век бы смотреть, как Мирабель жонглирует...
Что?
Под носом обнаруживается белая змеиная башка. Вы что, сговорились мою шевелюру объедать?.. Пониже видна макушка Джилл. А, ясно. Извини, Змейка, все равно я не умею яблоки есть как вы. Там и есть-то нечего – на один зубок и черенок потом прожевать. Там была лягушка?.. Эк я не заметил. Еще раз извини, наловить тебе других?
Извиняюще пожав плечами, показываю на ручей, у которого поил лошадок. Там были и другие лягушки. Потом пожимаю плечами снова. Нет, вкус у того яблока был самый обычный. Наверное. Все равно я в это время смотрел на Мирабель... И не надо так удивленно меня рассматривать.
Отодвинув белую змею от носа, топаю к фургонам. Ведро на шест, котел с шеста, к ручью за водой, на обратном пути – отдать лягушку Змейке. Незаметно от этих странных и красивых – они не любят, что в котелке побывали зеленые. Опять же странно – в ручье-то они все равно все вместе в воде плескались, и притом не только лягушки. Еще головастики, мальки и прочие жуки. Да, о жуках. Они точно сговорились поужинать моими волосами... Нет, я не против, ешьте на здоровье, но как раз таки здоровья вам не прибавиться.
Выкидываю усача, отдаю котел Катрине. Тэ-эк... Кажется жука я выкинул немного не туда. Не все так нормально относятся к насекомым в волосах. Нира, я, честное слово, не хотел!

[бабка Гульда >>>]

Не то чтобы Нира так боялась жуков, но если есть повод пошуметь, так зачем же его упускать?
-- Филя! Колода ты светийская! Ты соображаешь, что кидаешь на голову приличной женщине, честной вдове?! Ну, может, малость растрепалась прическа, так что ж теперь -- мусор мне на голову высыпать? Если бы этот жук меня укусил, я б тебя сама укусила, клянусь Деусом! Тащишь воду, так и тащи себе, а жуками кидаться... мне теперь из-за тебя косу переплетать!.. Вот повыдираю те заросли, что у тебя на башке торчат, будешь тогда знать...
Никто не оборачивался на вопли Крапивы. Шум Ниры на привале -- это что-то привычное, мирное, уютное. Вроде шума дождя за матерчатой стенкой фургона, когда осенью ложишься спать.
Все знали: если случается что-то всерьез плохое, Нира не кричит...

[Мелетун >>>]

- Нира, успокойся! он ни в чем не виноват. Подумаешь, жук. Какая невидаль. Спасибо, Филя, за помощь! Куда я без тебя? - весело пропела Катрина, подойдя к силачу, и чмокнула в щечку. Очередной порыв. Как всегда. В бродячем цирке все к этому уже давно привыкли. Даже животные.
- А малина... Что, тебе для зверя жалко что ли? Ведь их выступления приносят неменьше денег, чем наши. Их холить и лелеять надо. Кстати, где тут яблоки были, а... - Катрина начала озираться вокруг в поисках упомянутого выше и, лучезарно улыбаясь, пошла к торбе за лакомством для лошадок, которые усердно тащили весь день фургоны вместе с циркачами, животными и инвентарем, крикнув по дороге другим артистам:
- Согрейте воды, ребята! Котелок остался возле торбы! Я сейчас вернусь.

[Bishop >>>]

Услышав позади чужие шаги, Кунаи прижался к дереву; один из ножей - наготове, мишени осталось только шагнуть в просвет. В последнее мгновение рука дрогнула, нож остался там, где был, не ушел в цель. Кунаи продолжал наблюдать, скрываясь в густой тени. Над верхушками деревьев уже рокотала негромко близкая гроза, воздух пах травой и влагой.
Подождав, когда охотник пройдет мимо, Кунаи окликнул его.
- Что понадобилось?
Он старательно выговаривал слова чужого ему языка, поэтому получалось слишком чисто, и на таком ясном фоне невозможно было не услышать неправильности речи. Кунаи нравилась такая нелепость.

[Hideki >>>]

- Фу, ты чертяка-в-Деуса-не-верящий, - Эрик так и подскочил на месте. Нет, этого варвара следовало проучить, чтоб честных людей в темном лесу не пугал. Он аккуратно, а главное медленно повернулся к источнику голоса.
- Пошли, поохотимся, а то ложиться спать с пустым животом ну ни как не хочется. Только не перепутай меня со зверьем лесным, а то глазеньки вон какие маленькие, – он пальцем, ах как не культурно однако, показал какие у Кунаи маленькие глаза, слегка преувеличив, то есть, приуменьшив их. - Ненароком прибьешь, и никто не поставит свечку за упокой моей души грешной. Не успею опомниться, а меня уже будут наши фаршировать яблоками.
Эрик улыбаясь подошел к метателю ножей и положил руку на плечо.
- Нет, ты только представь себе, как удивиться Нира, когда я ей принесу десяток белок, а? – Эрик задумчиво посмотрел на небо, которое скупо просматривалось сквозь густую листву. – Вот, видишь, глазастенький, даже само небо говорит нам, что чем быстрее мы наловим лягушек, тем быстрее окажемся возле костра, - сказал и сам рассмеялся, представив, как девчонки будут визжать при виде квакающей братии. - Нет, Нира найдет в них своих родственников, таких же квакающих без делу, как и она сама. Все все, хватит пустой болтовни. Пошли.
Эрик подтолкнул рукой Кунаи и, опередив его с видом, что он точно знает, где водится живность пошел вперед.

[ORTъ >>>]

"Опять. Вот, опять. Вечно они так - соберутся, и - орут, орут, орут... Чего теперь орут? Поспать не дадут, честное слово. Вот не буду просыпаться. Не буду и все тут!" - думал Олаф сквозь сон. Совесть подсказывала, что неплохо бы и поучаствовать в полезной работе, вон как раз кто-то и об охоте речь завел... - "Ничего, с голода чай не помрут. А то малины им жалко! Ишь... Нет, нечего зазря зверьё бить. Вон пускай яблоки трескают. Или малину".
- Кр-р-рапива! - раскатисто возвестил Самсоний где-то над самым ухом.
- Знаю, - буркнул Олаф, не открывая глаз.
- Кр-р-ричит! - продолжал ворон непреклонно.
- Она всегда кричит. Не бери в голову.
Кто-то подергал укротителя за волосы, потом за ухо... Чи! Недовольно бурча, Олаф попытался повернуться на другой бок, там обиженно заворчал Ёж.
- Пр-р-роснись!
- Ни-за-что! Я не спал... не спал уже... ну, не знаю... много.
Но Самсоний был непреклонен. Переместившись на голову хозяина, он клюнул Олафа в лоб. Легонько.
- Тебе бы в инквизиции работать... - проворчал укротитель, уже понимая, что поспать все равно не дадут.
Возмущенно каркнул Самсоний, должно быть, Чи опять выдернула у него перо из хвоста. Кто-то ткнулся Олафу в лицо. Приоткрыв один глаз, укротитель обнаружил, что это Федя, уже успевший на стоянке разыскать какую-то пакость, принести и торжественно положить на грудь хозяину.
- Федь, это не трюфель, - поведал Олаф тоскливо, открывая оба глаза. - Это... о, сорок пять копченых змиев! Ну зачем ты мне приволок дохлую лягушку? Это подарок, да? Спасибо. Зиза, не грызи мои сапоги, новых не предвидится.
Вздохнув и все-таки поднявшись, укротитель вылез из фургона. Филя уже хлопотал среди лошадей, Нира снова шумела, теперь про жуков... Потянувшись и оглядевшись по сторонам, Олаф, стараясь не попадаться на глаза увлеченной перебранкой Нире, побрел через стоянку, усиленно делая вид, что ищет упомянутый Катриной котелок. Ясон, возмущенный тем, что хозяин его проигнорировал и порядком уставший от сидения в клетке, утробно заревел, как делали это игрушечные мишки искусных городских мастеров, только в десятки раз громче. Олаф горестно вздохнул и отправился к Крапиве с повиной.
- Ты не серчай, подумаешь, малина... вон, хочешь, я тебе сейчас наберу малины, тут ее в лесу небось много... и суши себе на здоровье. А я ж только Ясона угостил, уж очень он ее любит... Ты ж знаешь...

[higf >>>]

Начистив каких-то овощей, Алессио кинул их в котел с водой, который притащил Филя. Вот ведь интересный тип. Живой, стремительный в мыслях и движениях, он сам был полной противоположностью силачу, и относился к нему... Скорее всего,со странным уважением, с каким смотрят на непостижимое. хотя оно было рядом и имело вполне земной и весьма растрепанный облик.
Впрочем, что на Филю долго смотреть? Парень завертел головой, выглядывая, что делает Майа и где сейчас ее папаша. Стоит тут рядом, смотрит. Отвлекся б, что ли, разве у него забот мало.
Тем более дел уже нет, и можно быть свободным, как птица. Хотя нет, больше, чем птица. Птицы, они ведь на одном месте живут, и даже перелетные, один ученый умник говорил как-то, летают по одному пути. А он бродит разными дорогами.
Впрочем, поразмышлять в другой раз можно, а сейчас лучше перекинуться парой словечек с девушкой... Ну может и не парой, а может, и не только словечек...

[Heires$ >>>]

Привычная суета вокруг, лошади, фургоны... крики Ниры, замечала ли их Майа? А разве человек замечает, что дышит? Только если обратить на это внимание, а иначе ведь и не задумается, о том, как раздуваются легкие от хлынувшего в них воздуха, и как потом сжимается грудная клетка на выдохе. Это жизнь, иной она и не знала никогда. Пробежавшись по тонкой ветке, попавшейся на пути, канатная плясунья уселась у костра, разглядывая алые язычки, танцующие на поленьях. Её взгляд переместился с полыхающего огня на тёмно-серое небо, которое сулило скорый ливень и на лице появилось огорченное выражение. Проливной дождь мог сорвать её и без того нечастые, "благодаря" папочке, свиданья с Алессио. Майа украдкой глянула на юношу, который явно искал её взглядом и едва заметно улыбнулась. Если бы отец узнал... ух, что бы тогда было... Сложный выбор: когда он напивался, то не так пристально следил за дочкой, и девушка получала определенную свободу, но как же больно смотреть на родного человека, который забывается в бутылке! Но выбор этот не зависел от неё к сожалению, или к счастью. Просто идти по канату, идти до конца... и не сорваться.