Йиркманская баллада, парный прикл с элементами жесткого ЛСР

[Китти >>>]

Губы искривились в болезненной улыбке. Шутесса почувствовала себя ребенком, на чьи шалости родители смотрели снисходительно, чуть посмеиваясь. И этот смех был оскорбителен. Одно - когда ты выставляешь себя не в лучшем свете, чтобы услышать аплодисменты и довольный гогот толпы, и другое - когда поступаешь так, как считаешь правильным, а над этим подшучивают добродушно, как над бессмысленным и не серьезным.
-Странное… Да, мир перевернулся с ног на голову. Я была в Ульмаре и провела там три дня. Четыре туда и обратно. Итого - одиннадцать. Одиннадцать дней вы не знали где находился ваш личный шут. Нет? А Ульмар… Жрица Шеан. В ней есть что-то фальшивое. - Шутесса задрожала от едва сдерживаемой ненависти. - Люди идут за ней… Женщина, которая лечила людей - жрица сожгла ее перед толпой. Жрица управляет людьми, как фокусник - картами. Они ловят каждое ее слово и готовы идти за ней в пламя. - В голосе звучала плохо скрываемая злость. - Она страшный человек, и все ее дела… разрушительны. - Акробатка говорила тихо, выплескивая обиду и страх, рассказывала о трех днях в Ульмаре, иногда сбиваясь. Вот… Вот… она договорит и все встанет на свои места, и она опять сможет превратиться в себя - злую, закрытую.
Повязка, скрывавшая глаза намокла. Шутесса уткнулась лбом в плечо короля, дыхание со свистом вырывалось сквозь сцепленные зубы, плечи мелко тряслись. Акробатка злилась на себя, на Ахторона, на Его Величество Брэдгара за насмешку.
"Интересно чувствовать себя на месте собственного врага? - насмешливо поинтересовался внутренний голос. - Замолчи, дрянь."
Король только беспомощно смотрел на девушку в своих обьятиях. Что он мог ответить? Что если бы в эти одиннадцать дней исчезла половина его министров, он бы и не заметил? Что любой из этих министров отправился бы на плаху за двойную игру? На эту девочку не получалось даже разозлиться - вспоминалось осторожное прикосновение к лицу, "Можно... об...нять...?" Брэдгер вдруг отчетливо понял, что ему совершенно безразлично: Шутесса могла работать на Ахторона, церковь, да хоть саму Шаа, и все равно ни одна собака в этом дворце не смела поднять на нее руку. Вместо этого король злился на себя.
А вот жрица... Она так или иначе упоминалась во всех отчетах из Ульмара - придворные болтуны говорили о ее красоте, чиновники - о делах, умные люди - о влиянии. Брэдгер обращал на это мало внимания: высокородные женщины часто питали пристрастие к популистским акциям и зачастую были влиятельны, но ни у одной из них не хватало ума принимать участие в борьбе за власть мужчин. Даже в недавней борьбе с двоюродной сестричкой король сражался не с ней самой, а с генералами, что стояли за ее троном. Но слова акробатки его встревожили. "Люди идут за ней…", "Ловят каждое ее слово и готовы идти за ней в пламя", "Все ее дела... разрушительны".
- Священник идет штурмом на город, священник - за стенами города, - тихо проговорил Брэдгер, когда шутесса закончила свой рассказ. Даже не обращение, просто мысли вслух. - Поговаривали, Ульмар в безопасности, ибо нет силы, способной сплотить Орду. И колдун - видел. Но говорить боится.
Плечо под пальцами было совсем хрупким, почти нематериальным. Король осторожно развязал повязку, скрывавшую глаза шутессы, и вытер ее слезы рукой. Утешать больше не пытался - а вот тихо прибить "святую севера" просто во избежание, напротив, здорово хотелось. Жаль только он не умел убивать мыслью.

[Соуль >>>]

Вспомнив о том, как отреагировал паж, Шутесса прикрыла веки, чтобы человек, сидевший напротив, не увидел слепых глаз. На мгновение ей показалось, что она видит ладони, сильные и крепкие, но, само собой, это было не правдой. Она вздохнула, успокаивая себя и добавила:
-Мне кажется, что идет нечто страшное. Я не могу объяснить - просто пустой страх дурака.
Брэдгер только кивнул - на таком расстоянии не требовалось зрения, чтобы узнать жест. Мелькнула мысль - "интересно, кто-нибудь еще это чувствует? Или так и будут мелко интриговать до конца?" Нужно было заняться жрицей, и чем быстрее тем лучше... Но уходить не хотелось. Пальцы короля коснулись лица шутессы еще раз, уже без всякой определенной цели - а потом величество к полному собственному удивлению вдруг поняло, что именно хотело сказать.
- Спасибо.
Шутесса покачала головой: "Он даже не представляет что я иногда думала до...", - и поймала руку своей маленькой ладошкой. Кивнула.
- У... Вашего Величества... дела?
- Дела. - Король нахмурился: дела действительно были. - Не сбежишь, если я тебя оставлю?
- Н-н. Я могу... - следующее слово далось с определенным трудом, - попросить... Ваше Величество?
Брэдгер еще раз кивнул. "Даже потребовать" - усмехнулся кто-то ехидный внутри.
- Вы придете сегодня вечером?
Король ожидал чего угодно, но только не этого - так что пару мгновений он просто ошеломленно молчал, а потом сам удивился внезапно охрипшему голосу.
- Приду. Обязательно.
Жаль только, прощаться вечно было нельзя. Проведя в последний раз пальцами по длинным волосам шутессы, тускло отблескивающим какими-то фантастическими оттенками даже в свете полузашторенных окон, Брэдгер поднялся и, не оглядываясь, вышел. Девушке показалось, что ей удалось разглядеть нечеткий силуэт уходящего человека. Она горько усмехнулась и, вновь завернувшись в покрывало, закрыла глаза, понимая что порой воображение играет жестокие шутки со слепыми людьми.

[Китти >>>]

Высокий и сухопарый "министр по особо деликатным поручениям" чуть не столкнулся в коридоре с графом Латарином - вовремя услышал тяжелые шаги и отступил за угол. У графа Сечена (в просторечьи и кулуарах - Грифа) была длинная шея и сухое носатое лицо, лучащееся интеллектом и ехидством. Впрочем, остроумств от него никто никогда не слышал - или вернее, каждую свою фразу он произносил так, словно это была тонкая шпилька в адрес собеседника. Король сидел за столом, и выражение задумчивости на его лице подсказало Сечену, что лучше пока не подавать голоса. "Министр", а попросту - начальник тайной и очень тайной полиции, - устроился на стуле у входа и стал терпеливо ждать.
Наконец, Брэдгер отвлекся от своих размышлений и поднял взгляд на Сечена.
- Я хочу, чтобы у нас было больше людей в Ульмаре. Поговаривают, тамошняя жрица Шеан очень хороша и творит множество добрых дел. Король боится за нее и хочет, чтобы кто-то поблизости всегда мог вовремя заметить, если священница встанет на неверный путь. А если с этой девушкой вдруг приключится несчастный случай - король хочет скорбить первым.
- Ваше величество! Поговаривают, среди благоверных аргодорцев еще прячется мерзская нелюдь, а также еретики и неверящие. Что если один из них захочет прервать дни особы, к которой вы так благоволите? - Гриф воскликнул это с умеренным энтузиазмом и чуть заметной улыбкой. Так мог бы улыбаться варан, завидевший цыпленка.
- Нет, нет! Королю внушает ужас сама мысль о том, что какие-то оборванцы могут поднять руку на женщину благородных кровей! Особенно, на женщину, которая так дорога королю. Пусть мои люди защищают ее от всего чего можно защитить. А я надеюсь, что в их власти находится все, кроме действительно неудачного стечения обстоятельств, - Брэдгер уже тоже в открытую улыбался.
- А девочка, что находится при жрице?
- О, она бы тоже очень скорбила.
- Ваше величество, - Сечен отвесил глубокий поклон. - Ваши заботы - мои заботы, а ваше беспокойство - для меня закон. Поверьте, только вмешательство самого провидения может помешать моим людям выполнить свои обызанности надлежайшим образом. А теперь позвольте откланяться: я горю желанием приступить к работе, а путь до Ульмара неблизкий.
- Иди, Сечен, иди. Если бы все мои люди отличались твоим умом и верностью.
- Ваше величество льстит мне, - Гриф еще раз поклонился и быстро вышел.
Уже через полминуты лицо короля приняло прежнее отсутствующее выражение.

[Соуль >>>]

Приемы и "обязательные разговоры" всегда злили Брэдгера - раньше скукой, теперь - неуместностью. Слишком много вопросов, слишком много других вещей, которые следовало сделать. И тех что хотелось сделать, тоже. Конечно, если вслушаться, каждая из таких гладких официальных встреч была игрой, и не самой простой к тому же, но Брэдгер играл в нее годами, и правила уже успели наскучить. Пару раз он позволил себе передернуть, но большее могло принести проблемы именно тогда, когда нужна была надежность. Так что король развлекался тем, что пытался угадать слабости придворных по их виду. Угадывалось легко - он их давно все знал.
Время тянулось медленно, но вот винно-красные шторы западной части зала совсем перестали золотиться, а молчаливые слуги принесли еще свечей. Посол Сулимхада еще некоторое время пыталась найти с королем "общий язык" - амбассадор такой богатой страны, по его мнению, нуждалась в много больших аппартаментах, кажется, ей и королевский замок-дворец казался жалкой конурой - но вскоре откланялась и она. Во взгляде уроженки востока ясно читался шок: вместо аудиенц-зала, ковровой дорожки и положенных двух шагов навстречу - небольшая "скромная" комната, а вместо необъятного величества на шелковых подушках - жилистый мужчина с неуютным взглядом и шрамом от варварского ножа. Король же, наоборот, испытывал некоторую мрачную веселость - даже приказал задержать паланкин для посла на пару минут.
Виски здорово ломило - бессонная ночь, нервы, маленькая месть старика, аллергия на медовый голос сулимхида? Король подозвал одну из девушек-служанок и вполголоса дал ей несколько распоряжений. Горничная выглядела ошарашенной, но тут же кивнула и куда-то умчалась. А король - закинул тонкий золотой обруч на ближайший диван и отправился в гостевое крыло.
Скрипнула дверь, и послышался тихий шорох рассыпавшихся по полу соломенных шариков. Шутесса неловко потянулась следом, но быстро бросила бесполезную затею. Замерла, как маленький зверек, прислушиваясь. Не то узнала, не то нет… непонятно…
Брэдгер подошел ближе и остановился в какой-то сажени от девушки. В ногу ткнулся маленький мячик для фехтования: король подобрал его и бросил шутессе. Невольно вспомнился недавний и одновременно очень далекий вечер.
Она вскинула руки, заключая соломенную игрушку в ковш ладоней и деланно нахмурилась.
- Я забыла то яблоко отправить грузовыми лошадьми.
- Всегда есть возможность послать его голубиной почтой, - усмехнулся Брэдгер, садясь на кровать рядом. Девочка выглядела лучше чем еще несколько часов назад - или ему мерещилось? Король подобрал еще два мяча. Смутное, противоречивое ощущение - не будь она слепой, ее бы здесь не было, но... Ему почему-то жаль было, что она не с цирком.
- Эти сиделки тебя так замучили, что пришлось отбиваться мячами? - Интонация тоже получилась какой-то двойной.
-Нет, я просто..., чтобы не потерять навык. - Серьезно сообщила акробатка и села, скрестив ноги и обратив лицо в сторону своего собеседника. - Единственное, что я сейчас могу, хотя жонглирование и вызывает неприятные воспоминания. Увы, ходить на руках мне запретили.
Король почувствовал себя неловко - так, словно бы ребенком получил награду за то, что на самом деле сделал кто-то другой. Сейчас, у почти тридцатилетнего Брэдгера это ощущение смотрелось настолько нелепо, что он расхохотался бы... Если бы мог. Вместо этого - вложил соломенные мячики в руку шутессы, погладил тонкие пальцы.

[Китти >>>]

Девушка напоминала птиц в клетках, что когда-то очень давно стояли на верхних этажах замка - один двенадцатилетний принц когда-то выпустил почти всех, а потом с недоумением разглядывал несколько мертвых телец на заднем дворе замка.
-Оп! - Шарики закружились по замкнутой траектории - из левой ладони - в правую, из той - дальше, в начальную точку.
Некоторое время Брэдгер зачарованно глядел на точные, выверенные до ногтя движения.
- На это приятно смотреть. Я думаю, никто не издавал и звука во время выступления, - король говорил тише обычного, словно бы обращаясь к самому себе, или же просто озвучивая мысли.
Она остановилась, и соломенные шарики легли на покрывало рядом.
-Я..., - Шутесса замялась, брови обиженно взлетели вверх, словно внутри нее шла непонятная борьба между "да" и "нет" - выступала на канате. Они молчали, потому что любой звук мог заставить потерять равновесие, и акробатка могла упасть, Ваше Величество.
Брэдгер вздрогнул. Он не боялся высоты, а когда-то даже любил заниматься с одичалыми, норовистыми лошадьми, но сейчас он ощутил укол странного, мутного страха, похожего на тот, что испытываешь, когда рассказывают о мире мертвых или холодных водяных девах. А еще - сожаление: кажется, он ударил ее нечаянной фразой. Король лег на кровать и прижался горячим лбом к острой коленке шутессы. Хотелось загладить промах, но он никак не мог сообразить, чем.
Она вздрогнула и легонько дотронулась до волос, провела пальцами по щеке. Казалось, Шутессе безумно хочется что-то спросить, но она не может решиться, боится и колеблется. Ладонь замерла над шрамом.
- От… Простите. - Недоговоренное "Откуда" словно осталось в воздухе.
- Это старая история, - Брэдгер нахмурился. Рассказывать о собственной трусости не хотелось. Даже вспоминать бы не хотелось, но некоторые вещи он просто не мог позволить себе забыть. - И очень глупая.
Некоторое время король молчал - не то собираясь с мыслями, не то ища предлог сменить тему. И, наконец, начал рассказывать.
- Когда-то давно в этом замке жил один мальчишка, сын брата тогдашнего короля. У короля уже была дочь, но он хотел чтобы все принцы и принцессы жили здесь. И этот мальчишка... Ему тут было скучно. Казалось, что эта мишура не для него, что его судьба - быть грабителем, или пиратом, или даже просто охотником...
Король рассмеялся, но смех был неживым, так, словно он пытался шутить над тем, чего сам боится.
- Он долгое время не решался уйти, но как-то выдался удобный момент, и времени на сомнения просто не было. И тогда он сбежал. Даже добрался до крупного портового города, чтобы наняться там на корабль.
Надолго повисло молчание. Брэдгер словно бы не знал, как продолжить.
- Мальчика вернули, - палец скользнул вдоль линии носа, - но до того… так?
- Мальчик вернулся сам, - зло произнес Брэдгер. Говорить было трудно даже так. - Всего лишь встреча со стаей портовых нищих. Я тогда несколько дней не мог встать, думал, умру прямо там - от голода. И назвался проходившим стражникам...
Король закрыл глаза. Сейчас ему даже хотелось - насмешки, удара, резкого слова. Можно было бы собраться и защищать себя. А против собственной памяти - лекарства не было.
-Мальчик… - с непонятной интонацией пробормотала Шутесса. - Юноша… Король
- Некоторые люди до смешного легко ломаются, - Брэдгер попытался усмехнуться. Иронизировать над собой у него никогда толком не получалось - сразу же вспоминались все эмоции, сопровождавшие решение. - Особенно дворцовые неженки.
Вспомнились холеные лица придворных. Интересно, сколько из них вот так же прячет свои маленькие предательства? Сейчас королю казалось, что он всегда презирал не столько их, сколько себя - в них. Или их - в себе.

[Соуль >>>]

Она не знала, что говорить. Как можно объяснить человеку, который не был там, что людей ее круга, чаще ломают, чем они опускают руки сами. Вот и Его Величеству когда-то доставили игрушку - слепого шута, и кукла осталась целой лишь потому, что умела гнуться и изворачиваться. Шутесса нахмурилась и помотала головой, отгоняя злые мысли.
-Прыг-скок, скачут куда-то зверьки. Ловкие, гибкие. Лисы. Хорьки. А где-то прячутся слабые. Его Величество простит, что его дурак шутит сегодня не так удачно и не может отогнать плохие мысли? - перемена была настолько разительной, что акробатка сама испуглась своего голоса. Ей не хотелось ударить словом находившегося рядом человека, не хотелось.
Брэдгер кивнул. Реакция была неожиданной и ожидаемой одновременно. В памяти всплывали сотни оправданий, придуманных и отвергнутых когда-то: сейчас их не хотелось озвучивать даже ради полноты картины. Постепенно возвращалось обычное состояние - за много лет король превосходно свыкся с собственными демонами и даже научился приспосабливать их к делу. Только на самой грани восприятия было немного больно - хотя уже и не от рассказа.
- Короли не подсказывают своим дуракам шуток, и уж точно не валяются у них в ногах, красавица. Плохие мысли - тоже компания, не нужно лишать наше величество верных друзей. - Брэдгер произнес это своим обычным тоном. Голова гудела, но сна не было даже в планах. Все возвращалось на круги своя.
Шутесса покачала головой – такой обычный для нее жест – и без слов обняла уставшего правителя, спрятав голову у него на плече. В этом единственном движении было все: и извинение, и просьба, и желание спрятаться, и страх… страх оказалось перебороть сложнее всего – заставить в себе заговорить человека, а не дурака.
Брэдгер чуточку ошарашенно прижал девушку к себе. Странно тяжело было - вот так принимать и брезгливую отстраненность, и неожиданное тепло. Просто не мог привыкнуть - ощущать себя без кожи. И одновременно - тянулся к этой открытости. Сейчас, гладя волосы Шутессы, он сам себе казался кем-то другим, чье место не по праву занял. Но уже вряд ли покинет по собственной воле.
Плечи девушки чуточку дрожали – становилось жутко от одной мысли что могут оттолкнуть, отправить прочь – тогда пришлось бы остановится на перепутье множества дорог, где не знаешь, куда ведет хоть одна.
- Оч… чень спокойно.
Король только кивнул. Рядом с ней было и спокойно и страшно одновременно: спокойно потому что сейчас она рядом, страшно, потому что не знаешь, когда оттолкнет опять. Брэдгер взял тонкую руку и поцеловал раскрытую ладонь. Хотелось дать ей что-то более ценное, чем собственная нежность, но король, кажется, привык слишком высоко себя ценить: подходящей замены не выдумывалось. Так что он просто уткнулся носом в пушистую темную гриву, честно надеясь, что она как-нибудь сама все поймет.
- Вы останетесь? – Едва слышный вопрос робко замер в застывшем воздухе. Ладонь скользнула по левой щеке и спряталась в жестких прядях длинноватых волос.
- А ты позволишь? - Брэдгер ответил почти так же тихо.
- Я прошу.
Вместо ответа король крепче обнял акробатку. Сегодня определенно был день нежданных подарков. И самый ценный - наверное, был сделан сейчас. Хотелось поцеловать ее - и теперь Брэдгер сделал это без колебаний.
Ночь была тихой...

[Китти >>>]

Брэдгер проснулся не сразу - некоторое время сон переплетался с явью, заставляя пурпурные драпировки комнаты извиваться в иллюзорном пламени, а сцены охот и пиршеств на масляных полотнах - оживать и обретать глубину. Теплое дыхание щекотало шею, но тонкая рука на подушке в жемчужном предутреннем свете казалась продолжением сна. Он осторожно поднялся - девушка, лишившись "грелки", тут же сжалась под одеялом в комочек. Камин давно догорел и в комнате было порядочно холодно. Брэдгер разыскал нож, огниво - и через несколько минут огонек уже деликатно пробовал на вкус предложенные поленья. Ему всегда нравилось смотреть на живое пламя - даже мысли текли по-другому, легче и не стопорясь на неразрешимых вопросах.
А думать было о чем. Брэдгер сам себя не понимал - словно бы судьба в очередной раз вывернула его наизнанку сейчас, лепя из уже известной глины совершенно новую форму. Когда-то мир был листом пергамента, на котором можно было написать что угодно, потом - полем битвы, потом - врагом... Сейчас в мире хотелось просто жить. И, хотя ощущение того, что Брэдгер занял чужое место никуда не исчезло - эту жизнь хотелось сделать своей собственной. Невольно представилось лицо господина камергера - кажется, этот старый тюфяк с самого начала невзлюбил шутессу. Надо будет заставить его обращаться к ней, как к принцессе крови.
Довольная усмешка тут же сменилась озабоченным выраженим лица - представилось, какая по дворцу теперь ходит молва. По крайней мере, следовало позаботиться, чтобы ее эти слухи не коснулись. Но это потом... Когда взойдет солнце.
Треск идеально сухого дерева пробивался через пелену недовольным рокотом, но просыпаться совершенно не хотелось. С последней нотой сна могло исчезнуть ощущение спокойствия и защищенности, могло исчезнуть все произошедшие за последние три дня… и тогда осталось бы только время «до» приезда из Ульмара.
Шутесса заворочалась в попытке вернуть убежавшую дрему – не вышло. С разочарованием и сожалением она потянулась и подняла ладони к лицу – не обнаружила повязки и зажмурилась, готовая искать мятый лоскуток. А потом вздохнула, обняла подушку и успокоилась, обратив свое лицо в ту сторону, откуда шло пока еще едва ощутимое тепло от огня.
Ей вспомнилось, как один человек учил ее видеть цвета. В разговорах циркачей часто проскальзывали фразы: зеленое трико, оранжевые шаровары, и однажды она спросила: «красный – это какой?» «Это как огонь, - был ответ, - а-эх, ты же не видишь. Как ярость, как злость, как тепло». Вот и сейчас аробатке думалось, что цвет у огня – теплый. Она улыбнулась.
-Доброе утро, Ваше Величество. –Мягко произнесла девушка, и с двумя последними словами сказка рассыпалась. Шутесса вспомнила кто она и где она, и сразу же захотелось опять сбежать, скрыться, не показываться на глаза раздражительному правителю.
Брэдгер резко обернулся - мысли успели унести его довольно далеко, так что сейчас он с удивлением обнаружил что в комнате стало заметно светлее. Что-то в словах девушки, в перемене тона показалось неправильным, но показывать беспокойства не хотелось. Король подошел и сгреб худенькую акробатку с кровати вместе с одеялом. Получившийся сверток аккуратно опустили у камина. Шутесса тихо ойкнула и прижалась к теплой руке с немного грустной улыбкой. Мысли убежали куда-то в сторону двора, что будут говорить, какие будут пересуды… Шуту хорошо – шут может высмеять тех, кто рискнет посмеяться над, а король?
Странно было видеть ее вот так - без повязки. И приятно - словно маленькая полоска ткани скрывала не только глаза, но и всю шутессу. Пальцы короля скользнули по коже - лоб, висок, щека, задержались на подбородке, пощекотали под ним - словно кошку. Наверное, стоило позаботиться еще о чем-то, но не хотелось ни выходить, ни видеть других людей - здесь. И отрывать взгляда не хотелось тоже.
-Каий, - она смущенно закуталась в покрывало и повернулась к камину. – Вы не спрашивали, Ваше Величество, но меня зовут Каий.

[Соуль >>>]

- Каий... - задумчиво повторил Брэдгер, проводя рукой по ее волосам. Странное имя звучало непривычно для языка, но и врезалось в память сразу, словно давно угаданное где-то внутри. - Нездешнее имя. Откуда ты?
-Из Шерхада, Ваше Величество. Это… страна на юге, впрочем, вы знаете. – Она говорила с паузами, словно каждое слово давалось ей с трудом.
Рука короля дрогнула. Когда-то на верхних этажах этого замка можно было встретить хрупкую черноволосую девушку, что ухаживала за цветами. Если бы не дорогое платье и не украшения, ее можно было бы принять за служанку: она всегда жалась по углам, и редко заговаривала даже с уборщиками. Их - совсем еще детей тогда - не слишком интересовала цель, с которой это странное создание привезли из далекого Кемхета. Собравшись вместе, они подшучивали над ней, пугали, внезапно захлопывая дверь или высыпая всей гурьбой из-за поворота. А втайне друг от друга - делали маленькие подарки. Если бы не Гриф, Брэдгер и до сих пор бы думал, что только он один "случайно" забывал в оранжерее бусы или очередной шедевр тогдашнего замкового кулинара. А потом девушка исчезла. Поговаривали, что она написала отцу и он потребовал ее вернуть, совсем уж тихо и в кулуарах - что ее убил кто-то из слишком страстных поклонников. Правды не говорил никто, но даже тогда Брэдгеру было ясно, что живой ее уже не увидят.
- Говорят, это красивая страна... - интонация получилась странной. Прямо спрашивать не хотелось, совсем не спросить не выходило тоже.
- Я не видела. – Просто ответила шутесса и легла, опустив голову на колени короля. – Мне… я… уехала, когда мне пошла пятая весна.
Король пропустил сквозь пальцы прядь черных волос. Мелькнула мысль, что он практически ничего о ней не знает. А многих вещей, наверное, не поймет никогда. Хотелось засыпать вопросами... И одновременно - не хотелось. Разность судеб, опытов, жизней - пугала. Еще подумалось, что теперь нужно тоже представиться. Только вот как? Имена, которыми называли лиц королевской крови, как правило, даже не сокращались.
- А меня в основном зовут дегенератом в короне, - усмехнулся Брэдгер после длинной паузы. - Но это, кажется, слишком длинно.
- Да, я знаю. И еще, думаю, с десяток прозвищ Вашего Величества смогу вспомнить. – Тихонько фыркнула шутесса, стараясь скрыть рвущийся наружу смех. – Но это действительно слишком длинно.
Веселость тут же померкла, и она опять замолчала. Задумчиво выводя на ладони короля одной ей понятные узоры. Двор придумывает прозвища не только для королей, каждый в этой стае пытается ударить соседнего зверя побольнее. На этот раз перемена в настроении шутессы оказалась понятной - король сам думал о том же. Он сам давно научился принимать смех и злословие за спиной как должное, карая не столько за слова, сколько за наглость произносить их в открытую. Да и сложно было не принять - за столько времени. Но с девочкой церемониться вряд ли будут. Больше всего Брэдгеру хотелось приставить к ней пару хороших мечников с позволением сносить голову каждому, кто рискнет хотя бы криво посмотреть. Уже завтра двор откроет в себе новые резервы вежливости и такта. Вот только... Понравится ли ей, если открытая неприязнь сменится подспудной, а злословие - паническим страхом? Не хотел Брэдгер, чтобы она делила эту сторону его жизни.
- Это просто крысы, - попытка утешения вышла бледной, король еще сам не знал что делать. - Они побоятся.
Акробатка слабо улыбнулась. «Ну вот, теперь он защищает меня, словно я – хрупкое растение». Она принимала эту заботу с неуверенностью и благодарностью, и в то же время ее не оставляло чувство нереальности происходившего.
Каий села напротив и поймала королевские ладони в свои, маленькие и тонкие.
-Ваше Величество, я – шут. Мое оружие – моя речь. И я бы хотела услышать того, кто рискнет состязаться со мной в поединке злословия. Даже вы не сумели выиграть некоторые, и порой предпочитали запустить в вашего покорного шута чем-нибудь потяжелее. Обычно, я успевала увернуться.– Она не выдержала и опять засмеялась, неожиданно осеклась и протянула руку. Пробежалась пальцами по лбу, щеке и пробормотала. – Простите.
Некоторое время король только молчал - а мог бы и привыкнуть попадать в тупик за последние три года... Озадачила не шутка, озадачило извинение. Воспоминания о некоторых шпильках до сих пор кололи, но теперь они казались скорее собственной ошибкой. Не хотелось о них думать. А вот свое поведение - здорово тяготило.
- Покорный шут, как же... - Брэдгер неуверенно рассмеялся и прижал девушку к себе. А потом добавил, уже серьезно. - Тебе достался не самый лучший монарх. Хорошо что ты не сбежала...

[Китти >>>]

Она чуть качнула головой, соглашаясь. Да и куда можно было сбежать? Обратно в город – нет смысла, в труппу – не хотелось, после того дня… в замок приходилось возвращаться.
-Я… рада… что нужна.
Некстати в голову лезло прошлое. Брэдгер предпочитал вообще не помнить - слишком не хотелось испытывать на прочность эту хрупкую связь, позволявшую вот так просто и глупо улыбаться ее рукам, не задумываясь, не заботясь о том, что скрывать, что показывать, не пытаясь создать впечатление неуязвимости. Но воспоминания все равно приходили тесным гуртом, перебивая друг друга, мешая ощущения и слова в один причудливый коктейль. И странно - после мгновенной вспышки гнева или боли противоречие уходило. Девочка, в которую он когда-то швырнул тяжелой вазой и та, что сейчас была рядом, окончательно становились одним и тем же существом, собственные поступки уже не висели на плечах тяжестью, порожденной, как оказалось, не столько виной, сколько невозможностью осознать себя сейчас и себя тогда как одно и то же.
Каий задумалась, как чувствовал он себя сейчас: вспоминал ли те три с половиной года, что она провела в замке с того дня, когда ее представил медведь-камергер, до вечера отбытия в Ульмар, когда прогнал и велел не показываться на глаза несколько дней? Шутесса привыкла относится к приказам и насмешкам своего повелителя с изрядной долей пренебрежения и сарказма. Будь по-другому, она просто не выдержала: любая острота находила бы цель, а потом вызывала водопад неприятных ощущений. Она словно смотрела на себя со стороны и говорила: здесь меня нет на самом деле, и здесь меня тоже нет, и плохое сразу же бледнело в памяти, и на следующий день королевский дурак просыпался, готовый к новым шуткам.
Стараясь отогнать мысли, она поцеловала Брэдгера в уголок губ. Касание вспорхнуло легкой бабочкой, задрожало крыльями и растаяло, как будто его и не было. Король пригладил рукой ее волосы. К нежности примешивался оттенок горечи, но, если подумать, она всегда там была, с самого начала. Только теперь - чуть честнее.
- Хорошо... Что ты есть, - едва слышным шепотом, губы у самого уха. И тут же - ехидная усмешка, будто бы сам испугался своей серьезности. - По крайней мере, с тобой не скучно.
Она замолчала, боясь пошевелится. Потом... Потом было движение длинной в секунду – руки сомкнулись кругом плеч и тихий, уверенный голос произнес:
-Не отпущу. – И эти слова принадлежали Каий.
Брэдгер поцеловал шутессу в кончик носа. Кажется, разбирательство со всем остальным миром опять откладывалось на неопределенное время. Она зажмурилась и улыбнулась, поежившись
- Ваше Величество буду искать.
- Пусть ищут.
- Уверены?
- До пяти мной будут интересоваться разве что лошади. А им подождать нетрудно, - загадочно усмехнулся Брэдгер.

[Соуль >>>]

Девушка наклонила голову, задумавшись, а потом звонко рассмеялась. Видимо, в такт собственным мыслям. Очередную шутку она озвучить не решилась.
- А вечером вам не понадобится потом Шут на приеме по случаю прибытия гостей из Виндора?
- Разве что шут не против поумирать от скуки вместе с королем, - Брэдгер нахмурил брови. Он не любил приемов, еще больше не любил приемов, связанных с приездом иностранцев. Необходимость с достоинством бездельничать на протяжении трех-четырех часов утомляла сильнее, чем целый день за работой. Солнце, уже вовсю пробивающееся сквозь неплотно задернутые шторы, кстати напомнило, что до вечера еще далеко. - Но старый ворчун меня повесит, вот увидишь.
- Как это? Прием, разве может быть скучным прием, где будет присутствовать юродивый… - Она осеклась, когда король закончил свою фразу. – Да, я понимаю, Ваше Величество.
- Юродивых там будет не меньше чем крыс, - улыбнулся король. - А вот тебя будет недоставать. Но если мы ослушаемся этого ощипанного попугая, он запрет тебя здесь еще на неделю.
Она опустила тонкую, словно лепесток, ладонь Брэдгеру на грудь и промолчала. На этот раз шутесса просто не знала, что говорить. Он, приподнявшись на одной руке, провел пальцами по щеке Каий. Было весело и лениво. И уж точно не хотелось думать о грядущем приеме.
Девушка остановила руку:
- Ведь все сложится так, как надо, Ваше Величество?
- А не сложится, так мы ему поможем, - несмотря на несерьезное настроение, Брэдгер произнес это вполне искренне. - Обещаю.
Последнее, впрочем, относилось скорее к зароку, данному про себя. Самому еще непонятному зароку.
- Хорошо…
Сейчас, в лучах утреннего солнца, с мантией из одеяла на плечах, акробатка здорово напоминала мадонн на каменных росписях в храмах. Только не дородную светловолосую Шеан, а... Так, наверное, могло выглядеть изображение Шаа. От мысли стало как-то странно, словно король сейчас дал обет не только Каий, но и той странной темной богине, о которой ничего толком не знал. Чтобы развеять это впечатление, Брэдгер пощекотал девушку за ухом.
Она потянулась и неожиданно отвернулась. Склонила голову в обычном жесте: Каий услышала отчетливый, хоть слегка приглушенный дверью скрип половиц - как если бы шел пожилой человек. Следом шелестели легкие ступни, словно бежала молодая девушка. Шорохи сливались в единый орнамент по маленьким фрагментам и складывались в картину.
-Это, наверное, лекарь. – Вместе с этими словами послышался деликатный стук, разрушивший своим грубым вмешательством хрупкую сказку. В сознании, она, хрустальная и невесомая, разбилась рассыпалась калейдоскопными искорками.

[Китти >>>]

Когда лекарь вошел, девушка уже лежала в кровати, укутанная в одеяло, а Брэдгер с индиффирентным видом смотрел в окно. Пожилой лекарь хитро сощурился, давая понять, что его не проведешь, но тем не менее методично занялся осмотром.
-Ваше Величество нам не помешает, так? Будет стоять в стороне, правильно...? - Ненадолго повисла пауза. - Ну, как спина, шутесса? – Грозно осведомился старик, стараясь скрыть усмешку. Девушка вытянула руки и, тут же сжалась в клубок. – Ага, вот и я о чем говорил. И откуда таких мелких берут? – Пальцы методично ощупывали позвонок за позвонком.
-Мое тело само быстро-быстро лечится. – Попыталась воспротивится девушка.
-А с моими лекарствами – того быстрее. – Отрезал лекарь. – Дышать не больно?
-Нет. Я чувствую себя полностью здоровой.
-А под лопатками все равно болит, да позвонки тянет – отогреть надо.
Величество не мешало и стояло в стороне - даже головы не поворачивало. Но вот рекомендации Брэдгер слушал внимательно - что-то подсказывало, что сама шутесса забудет их, как только за лекарем закроется дверь. Король тряхнул головой - ощущение, что именно сейчас роскошь болеть неделями непозволительна, было чистой воды паникерством.
-Все. Что пить – я сказал. Прыгать хочешь?
-Хочу. – Упрямо наклонила голову акробатка. Это внимание раздражало – раньше она могла справиться сама, а теперь не то, чтобы чувствовала себя беспомощной, нет, скорее просто боялась: подобное может произойти.
-Тогда выполняй. - Послышался невозможно тоскливый вздох, и лекарь засмеялся. Погрозил подопечной пальцем, хотя та и не могла увидеть укоряющего жеста, и тяжело поднялся. – Позвольте удалиться, Ваше Величество, мне необходимо отдать этой девушке… как ее… Айль распоряжения относительно питья.
Брэдгер кивнул и подождал, пока за врачом закроется дверь, потом подошел ближе. Было забавно - привычка к замкнутости, почти забытая этим утром, сейчас уходила не сразу и трудно.
- Этот ощипанный попугай знает свое дело, красавица, - вздохнул король, опустившись на корточки возле огня. Ночной холод ушел, и сейчас в комнате было почти жарко. Брэдгер протянул руку и провел пальцами над пламенем.
Шутесса промолчала, только повернула голову, словно смотря вслед лекарю, и сжала ладонью правое плечо, согретое тканью колючей туники. Она не могла объяснить логично, почему ей была так неприятная мысль о лечении, и поэтому оставалось надеяться, что сумеют понять без слов.
- Знаешь, когда-то здесь обитала одна лекарка... Она заботилась о мечниках после турнира, - задумчиво произнес Брэдгер. - Она говорила, что тоже дерется и на тренировках и на турнирах. Вкладывает часть себя.
Он замолк, пытаясь объяснить испытанное когда-то чувство... Когда понимаешь, что поврежденная в прошлый раз рука, не отказавшаяся служить в самый ответственный момент - это возможность. Подарок. Чужой подарок. Что да, выздоровел бы, справился бы сам. Но так - позволил кому-то еще добавить свои два шага к победе. Сложно было даже сформулировать этот переход.

[Соуль >>>]

Каий не отвечала, продолжая смотреть куда-то в сторону, затем медленно проговорила:
- Это другое. Это собственная сила.
- А твоя - будет при тебе что бы ни случилось, - король, наконец, подошел ближе и осторожно коснулся руки шутессы. - Иногда только она и остается, - добавил он неожиданно серьезно.
-А сейчас можно и потерпеть? – Натянуто улыбнулась Каий и сжала пальцы.
- А сейчас можно оказать услугу как минимум двум идиотам, - усмехнулся Брэдгер. - Я знаю, что ты превосходно жила кучу лет и без моего величества, и без вмешательства старого ворчуна. Но это же не повод заставлять нас трястись сейчас, правда?
Несмотря на полушутливый тон, лицо Брэдгера оставалось серьезным. Он был окружен разнообразной обслугой с рождения и привык почти не обращать на нее внимания, принимая как должное, но Каий казалась чудным диким зверьком, из тех, что, даже будучи серьезно ранеными, бегут от рук егерей, предпочитая скорее умереть под кустом, чем добровольно расстаться с ответственностью за собственную способность выживать. И во всей этой болтовне просьбы было больше чем шутки.
-Как пожелаете, Ваше Величество. – Сдержанно ответила шутесса, с трудом спрятав ироничную улыбку в уголке губ. Несмотря на тон, ответ вполне мог сойти за серьезный.
- Статус монарха имеет свои преимущества, да? - Улыбнулся король.
- По-моему, Ваше Величество это выучило уже давно.
- Стоило иначе затевать всю эту игру, - в тон ответил Брэдгер. Взяв ее руку в свою, он поднес тонкую кисть к своему лбу. - Чувствуешь здесь корону?
Она покачала головой:
- Нет.
- Тогда и соглашаться со всем что я несу, незачем, - улыбка Брэдгера здорово пошла бы сытому коту. - В будущем.
Шутесса кивнула, понимая, что ей будет очень тяжело от этого отвыкнуть.
- Попробую..
Король повторил ее жест - выходка с короной была настолько спонтанной, что он сам еще не успел это толком осмыслить. Непривычно было совершать дерзости не ради конкретной цели, а просто так. Вдвойне непривычно - самому искать фамильярности.
-Вы не навестите меня после приема в честь прибытия Виндорцев? – Между бровями появилась маленькая складка.
- Навещу, - кивнул Брэдгер. Желание шутить куда-то пропало. Желания куда-то деваться не возникало и вовсе. Интересно, почувствует она взгляд?
-Спасибо, - легкое движение и в ладони оказался серый лоскуток-повязка. – Я буду ждать.

[Китти >>>]

Говорят, с этой башни в хорошую погоду можно было увидеть море. Король не слишком верил, но вот то, что эта часть замка считалась нежилой еще во времена его дяди, было на руку. Мало ли какие призраки бродят по пустым коридорам заброшенных этажей?
Один из таких призраков как раз возник за спиной - Брэдгер обернулся как раз вовремя, чтобы заметить невысокого человека, попытавшегося сразу же спрятаться за дверью при первом резком движении. Не получилось.
Арьете Вирт - печально известный всему двору дуэлянт и сплетник, театрально вздохнул и развел руками.
-Ничем тебя не проведешь.
Ничего в молодом бароне теперь не напоминало о том щеголе, каким он был всего несколько недель назад. Золотые волосы поддерживала темная лента, черты лица заострились, а рубаха была порядком потрепана, как и высокие сапоги, словно Вирт только что вернулся из дальнего путешествия и даже не успел переодеться. Только глаза - глаза, в которые так преданно заглядывали молодые девушки - горели лихорадочным, живым огнем.
- Хорошо выглядишь... для привидения, - усмехнулся Брэдгер. - Как насчет небольшого обряда экзорцизма?
Барон криво усмехнулся и неопределенно махнул рукой:
- Не поверишь, я чуть им не стал.
- Пара тысяч орков или светлый лик леди Натаниэль? - Методично уточнил король.
- Пресветлый. Как яркая вспышка в ночи - рискуешь ослепнуть. Но не в моем вкусе, определенно.
- Тем лучше. Ты знаешь, в замке в последнее время творятся странные вещи... Одни люди умирают, другие появляются. Уверен, если я убью тебя сейчас, завтра окажется, что у чрезвычайного посла в Виндор - тайного посла, разумеется, - золотые волосы и репутация знатного сердцееда, - Брэдгер с интересом наблюдал за полетом какой-то птицы.
Вирт проследил за взглядом короля и легкомысленно пожал плечами:
-Я бы предпочел плаху, если не возражаешь, а потом - хоть к Шаа. - он ненадолго замолчал, а потом, словно сомневаясь, осторожно начал. - О тайном: я видел в Ульмаре одного крайне примечательного шута, а приехав сюда, узнал не менее интересные вещи...
- Она шутесса, - меланхолично поправил Брэдгер, но тут же кивнул, давая понять, что внимательно слушает.
-Я просто хотел удостоверится, что ты..., - похоже, Арьете смутился. Он облокотился о стену и, скользнув по собеседнику взглядом, закончил. - В общем, это твое личное дело.
- Я знаю что делаю, - продолжил за него Брэдгер. Он раздраженно прикрыл глаза - со слухами еще предстояло разбираться. - Эта делегация... Посол засвидетельствует графу Ольрику мое почтение, а потом, наверное, решит воспользоваться случаем и осмотреть красоты Клэймора. Может быть, он там встретит людей.. Странных людей: они почему-то недовольны Химбольдтом, хотя по-моему этот мерзавец отлично пошутил, захватив власть именно сейчас. Этим людям нужна помощь и поддержка Аргодора. А Аргодору нужно о них все. Понимаешь?
Молодой барон кивнул и нахмурился, скрестив руки на груди. К лихорадочному блеску в стальных глазах прибавился огонек заинтересованности:
-Понимаю. И какие масштабы?
- В перспективе? - ехидно улыбнулся Брэдгер. Шутка о том, что после завоевания Аргодора нужно будет заняться всем остальным миром, не нуждалась в повторении. - Обещать этим людям можно все, но не так, чтобы их голова закружилась от предвкушений... А если графу Ольрику тоже понравится экскурсия, то не стоит упускать случай узнать, чем забиты его закрома. Без сомнений, старый лис претендует на место короля Арлиона. Но вот способ - мне интересен.
- Я полагаю он желает воспользоваться услугами Аргодора, освободить Виндор и только потом… - Вирт нахмурился. – Но мне интересно другое, что может ослабленное мятежом графство предложить Аргодору?
- У Виндора и Арлиона - мир, - ухмыльнулся Брэдгер. - Если войти через незащищенную границу и заручиться поддержкой недовольных, то прежде чем регулярная армия опомнится, мы уже будем в Клэйморе. Им просто ничего не останется, как смириться с новой властью. Но для этого - нужно убедиться, что Ольрик не планирует расставлять капканы.
На остром лице Арьете появилась изящная улыбка истинного подлеца. Он обернулся и, довольно прищурившись, посмотрел в ту сторону, где полагалось находиться землям Арлиона.
- Я понял, принял и осознал. Каково же имя тайного посла?
- Леарин. Граф Леарин, - сказал Брэдгер после небольшой паузы. Вся фамилия Леаринов очень тихо исчезла всего пару лет назад, пожалуй, только сам Вирт знал куда.
-Граф Леарин Хоссэ. Был шатеном... придется немного оттениться, - в стальных глазах возникла улыбка. - Граф Леарин может идти Ваше Величество?
Брэдгер кивнул. Похоже, дела в Арлионе можно было считать улаженными: Арье..Хоссэ Леарин не упустит случая прикарманить все что можно в процессе, но и поручение выполнит лучше чем кто угодно другой. Теперь нужно было назвать имя виндорцам... И заняться, наконец, чертовыми слухами.

[Соуль >>>]

Солнечный луч гладил ладонь, щекотал теплом, но от этого веселее не становилось. Растерянность накатила волной, стоило шутессе остаться наедине с собой. Мир опустел. Затих. Превратился в полый шар, и только где-то вдалеке звенела натянутая струна неба, и рядом едва слышно шелестел ветер в волосах. Бесшумно передвигалась по этой несуществующей реальности вернувшаяся с ночной прогулки кошка и также шептали под мягкими лапами деревянные панели пола.
Запахи раздражали нос, колючая шерсть туники колола тело, мятая повязка привычно закрывала глаза, только на душе было непривычно – холодно и светло одновременно. Однажды гном, учивший чувствовать мир, объяснил ей, что мороз – это синий цвет, а солнечные лучи - золотистые, поэтому Каий сейчас собственное настроение виделось именно в подобных тонах. И на этом фоне текло серебристым ощущение неопределенности. Если задуматься, у волшебного утра не было будущего: любой последующий час мог обратится еще одним часом из прошлого и возвратить все к исходной точке, к событиям более, чем трехлетней давности. Лестница из слишком большого количества ступеней лежала между ней и человеком со шрамом. И хотя порой казалось, что один отражение другого – это ощущение не было правдивым. Он видел мир, и только потом понимал, как его чувствует, а шутесса наоборт: вначале ощущала и только потом придумывала подходящую картину.
-Твое питье. – Раздал позади голосок Айль . – О чем задумалась?
-Сегодня солнечно на улице?
-Да, и тепло. Хочешь выйти?
Девушка отрицательно покачала головой и отвернулась:
-Нет, я просто хочу побыть наедине с собой. В последнее время мне этого не хватает. Айль едва слышно насмешливо фыркнула и пошла прочь. Ее легкие шаги становились все тише и тише, пока не смолкли совсем. Раздался шорох кошачих лап, недовольный чих – черненькая самочка, видимо, решила попробовать на вкус лекарство.
Каий, представив себе эту картину, не выдержала и засмеялась. Она поднялась, опершись ладонью о подоконник и уверенно – уже успела привыкнуть к незнакомой обстановке – подошла к вычурному столику у изголовья. Протянула руку, чтобы взять в руку чашку и тут же отдернула: кошка раздраженно зашипела и полоснула когтями по кисти, оставив четыре неглубоких царапины.
Шутесса обижено вскинула ладонь, и услышала, как захрипело молодое животное, затем заворчало, и, наконец, в комнате опять воцарилась тишина. Вязкая и тяжелая, как пыльное полотно. Каий неуверенно прикоснулась к мягкому клубку и испуганно замерла.
В эту секунду ей больше всего захотелось оказаться как можно дальше от замка, в продуваемой всеми ветрами и покачивающейся на ходу повозке, когда рядом бренчат на расстроенных лирах и мандолинах циркачи, а жонглеры и клоуны пьют что-то едко пахнущее и ругаются между собой. Звон, шум и гам – они опутывали пряно пахнущими нитями и пеленали, заставляя чувствовать себя младенцем в колыбели. В безопасности.
Словно в полусне она отвернулась и направилась к двери. Столкнулась на выходе с мальчишкой-пажем и улыбнулась.
-…необходимо?
-Нет, благодарю, - мягко ответила Каий, отстранила его и направилась вдоль по коридору, не совсем понимая, куда она идет и зачем. Лестница в воображении стала казаться бесконечной. Шутесса устала - осколки разноцветной утренней мозаики таяли, а пространство давило на плечи – слепая совершенно не была знакома с этой частью дворца. Она споткнулась на ступеньке и, нащупав стену, принялась подниматься.
Сверху веяло свежестью. Играл с темными прядями ветер, ласково манивший за собой. Руки замерзли, и в памяти возникло недавнее воспоминание, когда ее провели на башню, к королю, а тот затем прогнал прочь и не велел показываться на глаза. Лестница плавно оборачивалась вокруг невидимой оси, уводя вверх. Вскоре под ногами начали шуршать прошлогодние листья. Запахло сыростью и мхом, и едва проснувшимися от долгой зимы цветами. Поток ледяного ветра швырнул в лицо охапку ароматов и спрятался ниже, на лестнице, как нашкодивший ребенок.
Каий остановилась, ощущая безгранично-свободное пространство. Она скользнула рукой по стене чуть не упала, потеряв опору – летний сад, который начнут приводить в порядок только в середине мая. Он располагался над гостевым крылом и про него часто забывали слуги…, поэтому редко когда здесь встречались посторонние.
Такие места нравились акробатке – можно было побыть в тишине, слушая только перебранку собственных мыслей. Они кричали не так громко, как люди, хотя порой и раздражали, не меньше их. Зато в такие минуты уходила злость, оставались лишь ирония и разочарование.
Каий утроилась под деревом, прижав колени к груди и спрятав замерзшие ладони в рукавах. Дыхание позднего апреля забиралось под одежду, принося с собой запахи из разных уголков летнего сада. Трепетала у щиколоток молодая трава, отдавало сыростью дерево за спиной… Хотелось скрыться.

[Китти >>>]

Прием был... Нет, Брэдгер не умел оценивать приемы, хотя впервые побывал на одном через полтора года после собственного рождения. На его вкус они все были совершенно одинаковыми, менялся только цвет декораций, да женская мода. Сейчас декорации были зеленые с золотом, а женщины все как одна предпочитали длинные и пышные манжеты, отделанные тесьмой. Остальное выглядело точно так же, как и в прошлый раз. Брэдгер поморщился, попытавшись представить себе, сколько времени во дворце теряли на приемы в сумме. Одно хорошо: тут полагалось демонстрировать радушие и сидеть с послами за одним столом, - король как всегда с удивлением обнаружил, что не ел со вчерашнего дня. Во время традиционных бесед удалось назначить доверенному человеку Ольрика встречу на вечер после приема, и даже договориться о какой-то пустяковой торговой уступке. Танцы Брэдгер попросту проигнорировал сославшись на утомление. Какая-то дама - король помнил ее лицо, но не имя - усиленно показывала что обижена, но близко не подходила. Потом появился Гриф и некоторое время развлекал короля остротами, потом сложил пальцы в условном жесте "Надо поговорить. Серьезно" и исчез. Король еще отпустил пару внешне-безопасных шуток, потом сослался на нетерпеливых вассалов и не без облегчения покинул гостей.

[Соуль >>>]

Гриф был уже в кабинете. Тема оказалась ожидаемой: сплетни. Граф Сечен был на высоте - несколько человек уже поплатились местом за распространение слухов, а особенно бесталанным поэтам превентивно заткнули рот, намекнув на некоторые подробности их собственной биографии. Смущало начальника тайной полиции совсем другое - приставленные по просьбе Брэдгера к шутессе люди уже перехватили пару шикарных подарков с сюрпризами внутри. Один из - смертельный. Отправительницу пока не вычислили. Король предложил удвоить охрану и приставить "дегустатора". Граф - чтобы Брэдгер вспомнил, какой из дам и что обещал. Ответ Брэдгера заставил Грифа несколько секунд побороться со смехом - на лице монарха не было и тени улыбки, и подобную реакцию даже на собственные шутки он вряд ли бы оценил.
Вскоре подошел и виндорец. Король приказал позвать графа Леарина и заговорил с послом уже серьезно. Договорились о полной свободе посланника, способе поддержать связь и еще целой куче мелочей, но на самом деле остались ни с чем оба - Брэдгер пытался угадать, какой подвох Ольрик готовит, посол - какой подвох готовит сам аргодорский король.
Наконец, привели Вирта-Леарина. Золотистые пряди воскресший граф Хоссэ успел окрасить в рыжевато-умбристый цвет, но нахальный взгляд, присущий барону Вирту не могла скрыть даже деликатно прикрывавшая стальные глаза длинная челка. На входе он жестом истинного дворянина оправил манжеты и только после этого изящно поклонился королю и послам.
Король усмехнулся. Когда-то давно он взял за правило никогда не связываться надолго с людьми, к которым не питал симпатии и наоборот, никогда не пускать в расход тех, кто располагал к себе - интуиция редко его подводила. И пройдоха-Вирт, которого в свое время мечтала тихо прибить половина толпящейся в столице знати, был довольно рисковой ставкой. До сих пор, впрочем, вполне себя оправдывавшей.
- А это - тот самый граф Леарин, о котором я вам говорил, - Брэдгер откинулся на спинку кресла. - Редкий скромник, но умен и верен, что в наши дни редко встречается. Надеюсь, вы найдете его компанию приятной.
- Более приятной компании и пожелать нельзя, - учтиво поклонился виндорец, порядком озадаченный "очевидной ложью" короля.
-Благодарю. – Не спросив разрешения, граф опустился в свободное кресло и посмотрел на посла серьезным взглядом. – Мы не встречались? Нет… Ваше Величество, вы представили меня, но забыли представить мне человека, с которым еще вести дела.
- Мое имя Хенрод, лорд Эрген, - кивнул посол. - Рад познакомиться. Наслышан о странном исчезновении вашего рода... Выражаю свои соболезнования.
Информатор в короне молчал, но наблюдал за сценой с видимым удовольствием.
-Живы милостью Его Величества, - сладко пропел Вирт и откинулся в кресле, сцепив холеные руки на животе. – А теперь хотелось бы перейти непосредственно к нашим делам.
- Я уже описывал детали предстоящей поездки каждому из вас, - Брэдгер разглядывал лепные украшения под потолком. - Теперь повторю только в общем. Лорд, граф Леарин будет сопровождать вас к графу Ольрику и лично заверит последнего в моем к нему расположении. После этого мне хотелось бы, чтобы вы поставили моего доверенного в известность о количестве и гм... качестве наших сторонников в Арлионе. В свою очередь, граф окажет вам всю возможную помощь в качестве представителя Аргодора. Вы говорили, лорд Эрген, Ольрик ждет с нетерпением возврата делегации? Мне жаль отпускать вас так быстро, но и отказать в любезности графу Виндору я не могу тоже. Выезжайте завтра же утром: все необходимое будет подготовлено.
- Благодарю вас за вашу любезность, ваше величество, - снова поклонился посол. Он явно чувствовал себя не слишком удобно.
-В таком случае откланяюсь и я. – Сдержанно произнес молодой барон. – Мне еще столько всего надо успеть…
- Откланяйся, - согласился король, сдерживая улыбку. Потом обратился к послу. - Было приятно поговорить с вами, лорд.
- И мне... Ваше величество, - после чуть ли не минуты расшаркиваний виндорец наконец вышел.
Граф Леарин отвесил поклон, не выдержал и засмеялся:
-Клянусь честью Шеан, он меня вспомнил!
- Готов поспорить, этой ночью в твою честь будет выпито много вина, - кивнул Брэдгер. - Следи, чтобы завтра он не упал с лошади в какую-нибудь канаву.
-Постараюсь. Я могу отдохнуть перед завтрашним путешествием, Ваше Величество или жизненно вам необходим?
- Как пятая нога собаке, - парировал Брэдгер. - Иди уж, граф Леарин.
-Иду-иду..., - тихонечко проворковал молодой барон и, еще раз поклонившись, покинул кабинет. - Приятной ночи, Ваше Величество.
- Тебе того же...
Вместе со стуком двери с лица Брэдгера сползла и улыбка. Не то чтобы король не доверял Грифу, но поверить в то, что за покушениями стояла просто какая-то замковая дурочка, в упор не получалось, так что теперь он перебирал в памяти всех, кому могла быть хоть отдаленно нужна смерть шутессы. Ничего правдоподобного не выдумывалось, и от этого становилось не по себе. Здорово хотелось вызвать графа Сечена, чтобы расспросить о новостях, но насколько Брэдгер знал этого человека, любые новости уже давно были бы доставлены лично в руки. Идти к девушке прямо сейчас - наоборот стоило бы, но не хотелось: слишком злился не то на себя, не то на неведомого пока недоброжелателя.

[Китти >>>]

Наконец, за дверью послышались шаги. Говорят, если люди знают друг друга достаточно долго, то зачастую угадывают на расстоянии чужую болезнь или радость... или нужду в новостях. Граф Сечен даже не стал стучаться.
- Это женщины, ваше величество. Леди Желиль и баронесса де Амьян. Я не предпринимал никаких действий, поскольку...
- Казнить. Обеих, - Брэдгер безразлично рассматривал блики на поверхности стола, но в голосе слышалась твердость.
- Но... Брэдгер, барон устроит форменную истерику.
- Тогда убей их тихо, - рыкнул король. - И лучше руками друг друга.
- Хорошо, - Гриф был уверен, что это не самое лучшее решение, но понимал, что сейчас спорить бессмысленно. - Ты... хочешь чтобы я сделал это сегодня?
- Не задавай глупых вопросов, - Брэдгер устало откинулся на спинку кресла. Теперь он был уверен, что просто так Сечен... Джад уже не отстанет.
- Черт, Брэдгер, ты не мог делать такие вещи... Как-нибудь чуть менее явно? - Гриф сел в кресло напротив короля, его пальцы нервно отбивали на подлокотнике неровную дробь. - Делай с девчонкой что угодно, но - пожалуйста - не выставляй это напоказ всему двору. Это же для них пощечина, понимаешь?
- Понимаю, - Брэдгер не поднял взгляда. Не хотелось пускаться в откровенности, врать тоже не хотелось.
- Прекрати. Пожалуйста. Я не смогу перебить весь двор. А вам здесь еще жить. Обоим.
- Я знаю, Джад. Спасибо.
- Надеюсь на то... - Гриф медленно поднялся с кресла, и оглянулся уже только у самой двери. Брэдгер все еще задумчиво изучал отблески свечей на полированной столешнице. Граф Сечен пожал плечами и вышел.
Теперь откладывать визит точно не стоило. Брэдгер задумчиво сузил глаза, а потом рывком встал. Оставалось надеяться только, что слова придут по пути.

[Соуль >>>]

Вечер можно было ощутить по похолодевшему ветру и запаху росы. Мысли замолчали, прекратив свой надоедливый спор, и акробатка поднялась, стараясь не потерять то ощущение безупречной легкости, которое появилось, когда в душе наконец-то свернулось клубком равновесие.
Она возвратилась и принялась спускаться по пыльным ступеням, изредка пряча лицо в длинных рукавах, немного влажных от вечерней росы. Потом остановилась в коридоре, неуверенно оборачиваясь и размышляя, в какую сторону направиться: помнила, как сюда добралась, но в ту комнату возвращаться отчаянно не хотелось.
Брэдгер даже не сразу узнал ее - еще одна странная статуэтка среди вычурных скульптур, наставленных тут и там в претензии на роскошь. Только вот изваяния не ставили посреди дороги. Впрочем, король мог не заметить и этого: мысли были заняты другим. Только знакомый неуверенный жест, зафиксированный уже боковым зрением, заставил его остановиться. Он по прежнему не знал, что говорить, хуже того, все отчетливее понимал, что Гриф прав: именно его ошибка чуть было не стоила Каий жизни. Брэдгер мог бы показательно удавиться, если бы в глубине души не считал это трусостью. И если бы это правда могло хоть что-то исправить. Все-таки некоторые вещи не стоило делить... Даже с ней.
Она обернулась на звук шагов и … если бы девушка могла видеть, то это можно было назвать взглядом. Долгим-долгим взглядом, словно Каий присматривалась к застывшей в противоположном конце коридора фигуре. На самом же деле – просто вспоминала ритм походки, манеру двигаться. На лице мелькнула виноватая улыбка-узнавание.
Осознание необходимости легло на душу пудовым булыжником - казалось, легче отрезать себе руку, чем лишиться возможности вот так просто разговаривать о том, о чем никогда не говорил, или касаться ее - не из скуки или похоти, просто чтобы убедиться, что и правда существует. Но... Услужливое воображение уже подсказывало самые "приятные" сцены из собственного опыта - анонимные "говорящие" подарки, опоенных фанатиков на улицах, целые сборники куплетов, обидные не столько тем, что лезут в личное, сколько упрощением и огрублением всего. И, конечно, покушения. Отравленную одежду, напитки, подлокотники для кресел... Даже мнительный и нервный Брэдгер со всем своим чутьем на опасность пару раз лишь чудом избежал гибели. А на двоих его удача не распространялась.
С трудом заставив себя отвести взгляд, Брэдгер повернулся и быстрым шагом пошел к себе.
Каий прислушалась к удаляющимся шагам. Снова вспомнилась бесконечно длинная лестница. Она отвернулась и прошла по коридору, вспоминая путь.
-Госпожа? – Послышался тихий голосок Айль. – Вас проводить?
Шутесса сдавленно усмехнулась и отрицательно покачала головой:
-Просто напомни мне где находится крыло слуг.
-Вниз по лестнице, направо. – Неуверенно ответила служанка.
-Благодарю. – Легкое, танцующее па – и аробатка исчезла, как тень в сумраке коридора.
Комната встретила привычным пыльным уютом и запахом полевых цветов. Акробатка осторожно притворила за собой дверь и заперла ее. Присела рядом с давно не разжигавшейся жаровней и, найдя огниво, высекла несколько искр – потекло тепло. Потом нашарила дорожный плащ, небрежно брошенный на стул еще после возвращения из Ульмара и свернулась клубком под ним и под привычно-колючим пледом.
-Спокойной ночи.

[Китти >>>]

В личных покоях Брэдгера было темно и холодно. Как нельзя кстати. Тихо скрипнуло под пальцами полированное дерево. За окном - тихий свист ветра в нишах. Не хотелось думать, но мысли текли сами по себе, не спрашивая мнения владельца. А что если бросить все? Еще формулируя вопрос король уже знал что не выйдет. Дело было даже не в каких-то мифических преимуществах, которые давало обитание короной - Брэдгер просто не мог вот так уйти. Отослать ее подальше от двора? И видеться только по случаю, словно воруя это время у всего остального мира? К тому же король уверен был, что однажды ее там не застанет. Варианты наслаивались друг на друга, но нужного среди них не было. Только один - но он приводил в бешенство. Брэдгер был зол на себя, что наделал столько ошибок, на Каий, за то что позволила потерять голову, на весь остальной мир, потому что из этой мышеловки так сложно было найти выход.

Наблюдай за этой сценой сейчас сторонний наблюдатель, ему бы показалось, наверное, что от взгляда Брэдгера и правда начали плавиться стены. Но это только отблеск первых лучей солнца играл на крышах. Король давно спал.

[Соуль >>>]

Каий проснулась от рассветного холода, потянулась, приветствуя новым день именем Шаа и... замерла, не договорив песни. Каскадом ощущений обрушились последние два дня, и подтверждением их была ткань дорожного плаща, щекотавшая щеку. Чувства, вспыхнув, исчезли - осталась глухая пустота и вившаяся в ней лестница.
Она села на кровати, сжав ладонями виски - в голове стучали сотни молоточков, - и сцепила зубы. Давно знакомая злость на себя поднималась, заглушая остальные чувства, и справится с ней было тяжело. Шутесса неуверено опустилась перед жаровней на колени и высекла несколько искр, предлагая им угоститься сухой травой.
Мысли заглушило раздражение и... какое-то разочарование, похожее на то, какое возникло, когда она ослушалась приказа Ахторона или когда отказалась от подачки Натаниэль. Вновь, вильнув хвостом, откуда-то из темноты появилось желание бросить все и вернутся к тому, с чего все начиналось. Вместе с ним заюлила и тоска.
"К чему ты стремишься, - возник в голове давно знакомый голос: - раньше ты странствовала и с труппой давала представления, затем жонглировала и пела песни в "Довольном коте" за еду и кров, потом оказалась в замке. Зачем?"
Зачем? На это слово не было ответа, потому что не было у Каий четкой цели. Она покинула труппу, чтобы сбежать от рук фокусника, оставила "Довольного кота", чтобы получить убежище в замковых стенах, выставляла себя на посмешище, чтобы не остаться без защиты Ахторона, а потом... потом исчезли даже эти маленькие "затем, чтобы", вплетясь в полотно сиюминутной яркой мозаики превратившейся в продолжение жизни с вопросом "Для кого?"
"Маленьких людей не бывает, - говорил Постановщик, - мы живем, чтобы радоваться миру, и я научу тебя видеть мир, чтобы ему радоваться. Все остальное - не существенно. Пускай наверху разбираются правители, а наше дело - небольшое: петь, плясать да народ веселить. И не нужно пытаться быть тем, кем не являешься на самом деле."
Сейчас, вспоминая эти слова, Каий показалось, что она занимает чужое место. Расцарапанную кошкой ладонь нещадно саднило, и это приносило, словно ветер - листву, события из прошлого: как Постановщик учил ходить по канату и выделывать трюки, жонглер - крутить шары, а фокусник - прятать карты. Там - был ее дом. Не в деревеньке на развалинах Шерхада, не в Ктеже, не в замке, а в продуваемой ветрами с четырех сторон света повозке среди смеющихся балагуров.
И все же... все же не хотелось в это верить, хотелось верить в то, что ее место - здесь. Но чем дольше шутесса оставалась в замке, тем больше понимала, что это не так. Перестало быть так со времени приезда из Ульмара.
Она плеснула в лицо ледяной водой, пытаясь отогнать навязчивые воспоминания, и попыталась собраться. Спину в очередной раз потянуло, но уже не так болезнено, как пару дней назад. Каий сменила тунику на просторную, с длинными и широкими рукавами рубаху и узкие, стягивающиеся у щиколоток штаны и наконец-то почувствовала, что согрелась.
Щелкнул замок - раздались шаги. Слишком аккуратные для слуг. "Вон оно как", - горько усмехнулась девушка и тихонько позвала:
-Айль?
-Я здесь...
-Проводи меня. Хорошо?
Она знала дорогу - каждый поворот коридора. Как труппа ездила по одним и тем же городам, Каий проходила мимо одних и тех же комнат. Тяжелее всего было думать о том, что прогонят.
Девушка замерла перед дверью и осторожно, словно маленький зверек, постучала тыльной строной ладони по шершавому дереву.